Альтернатива вершины Ключ

... Гремело по всей округе, из домов выбегали люди. На дорогу перед зданием компрессорной падали и выкатывались обломки породы. Пошатнулся камень, висевший над зданием, напряглись стальные тросы, и вдруг загнанные по шляпку крепежные болты стали высовывать из неверного цемента свои длинные тела. Цемент крошился, по нему шли трещины. Это было землетрясение...

Как ни странно, с восходителями ничего страшного не случилось. Утром они вышли к "желтому поясу". Здесь неожиданно нашлась довольно приличная площадка, и на ней собралась вся команда. Слой мягкой желтой породы начинался прямо с площадки. Володя, выбрав самый длинный крюк, при полном молчании загнал его несколькими ударами по самую шляпку. Потом почти без усилий вынул его рукой. Все посмотрели наверх. Желтые отвесы высились над головой метров на семьдесят.

- Ну вот что, - сказал Володя, - полезу я.

- Капитан, мы так не договаривались, - сказал Саша. - Ты понимаешь, что без единой точки страховки, без единого крюка ты будешь лететь семьдесят метров до нас и еще семьдесят метров от нас.

- А ты? - незаинтересованно спросил Володя. По всему было видно, что он уже принял решение и готовился штурмовать стену.

- Я не сорвусь, - зло сказал Саша.

- Я тоже, - вяло ответил Володя. - И побереги себя для "зеркала". И вообще - что за крики? Черт пролез, а мы-то что? Ну, вперед.

Он взялся большими длинными руками за неверные камни и медленно стал подниматься...

В это же время, этим же утром у здания компрессорной, где бульдозеры чистили дорогу от упавших при ночном землетрясении камней, стояли Петр Семушин и Юнна Ковальская. Петр только что лазил к камню, спустился мрачный, подавленный тем, что пришлось ему увидеть.

- Все, кроме трех, - говорил он. - Все выскочили. Я предупреждал. Я говорил, что нужен цемент-500.

Юнна закурила, грубо, по-мужски кинула спичку ка землю.

- Ну почему же мне никто не доложил?.. Сам ты, конечно, ничего не сможешь сделать. А где взять людей?

- Люди нам, Юнсанна, не нужны, - сказал Петр. - Нам нужны квалифицированные альпинисты. Где их взять? Сейчас - разгар сезона, все в горах. Надо команду отзывать.

- Акт подписан, - вздохнула Юнна, - работа принята.

- Второй раз тряхнет - все, - сказал Петр.

- Хорошо! - решилась Юнна. - Я тебя прошу: сейчас же свяжись с ними по радио и от имени руководства строительства попроси... даже потребуй вернуться. Я вышлю за ними наш вертолет.

- Юнсанна! - сказал Петр. - Не надо от имени руководства. Нехорошо это. Я подпишу - Юнна и Петр.

- А чем тебе не нравится официальная подпись?

- Одно дело, когда их просят друзья, другое - организация. Организацию можно и отослать, а друзей... ну вот нас с вами...

- Не важно это, - сказала Юнна. - Впрочем, как хочешь. И в том и в другом случае мы им портим спортивную жизнь. Петр нахмурился.

- Портим, - сказал он. - Если не спасем...

Рука Володи, ощупывая, оглаживая каждый выступ, каждую зацепку в неверной желтой породе, наконец наткнулась на что-то более твердое. "Желтый пояс" кончился. Дальше шла полоса белого мрамора, такого белого, что на него было больно смотреть. Володя достал крюк и стал вколачивать его в ближайшую трещину. Крюк шел очень медленно, трудно, и это было прекрасно. Наконец он начал под ударами скального молотка петь. Этот звук означал, что на крюк можно повесить хоть грузовик. Володя пристегнул к крюку карабин, продел туда страхующую веревку. Все! Он почувствовал тяжелую усталость, напряжение спало.

Внизу Руслан и Саша аплодировали капитану. Лида, стоявшая на страховке, плакала, но не могла стряхнуть слезы, потому что обе руки у нее были заняты страхующей веревкой...

Марат валялся на спальном мешке. Рядом шипела радиостанция. В руке Марат держал учебник и, шевеля губами, разбирал ненавистные английские слова. Иногда он отрывался от этого занятия и, не меняя позы, поглядывал в подзорную трубу. В трубе было видно, как на леднике расхаживает с ледорубом в руке Спартак. Внезапно радиостанция ожила, и чей-то голос стал вызывать: "База-Ключ, я База, как слышно, прием". Марат, обрадованный таким замечательным поводом бросить занятия, тут же откликнулся. Ему сообщили, что для команды на стене Ключа есть срочное сообщение, которое он должен записать. Записывать было не на чем, и Марат стал писать на внутренней обложке учебника. Передали вот что: "Моряки! В результате землетрясения выскочили все болты, кроме трех. Камень находится в худшем положении, чем до начала работ. В любой момент, повторяем - в любой момент, он может упасть. Мы понимаем, как, некстати это произошло, но причины насчет цемента вы знаете сами. Просим вас немедленно прервать восхождение и в самый короткий срок спуститься к лагерю База-Ключ. Завтра за вами вылетает вертолет. Помощи нам ждать неоткуда. Срочно сообщите о своем решении по радио. Ваши Юнна, Петр".

- Кто принял? - спросил оператор.

- Курсант, - ответил Марат.

Он захлопнул учебник с записью радиограммы, повертел его в руках, словно не знал, что с ним делать, потом сунул учебник под камень. Тут на гребне морены появился - видимый уже без всяких подзорных труб - Спартак.

- Ну как?! - закричал он еще издали.

- О,кей! - ответил Марат. - Ай эм вери глед ту си ю!

- Ай ту, - сказал Спартак. - Я нашел две замечательные друзы...

Он подошел поближе и вынул из кармана штормовых брюк две действительно замечательные друзы...

Володя наклонился и увидел между камней какие-то предметы. Поднял. На его большой ладони лежали старый шприц одноразового действия, алюминиевая баночка из-под лекарств. Среди камней виднелись рыжие сухие кучи старых окровавленных бинтов.

- Это - "зеркало", - сказал Володя. - Саш, мы к "зеркалу" подошли.

- Раз подошли, будем лезть, - сказал Саша.

- Может, для одного дня многовато?

- Нет, нормально. Интересно, откуда Сеня сорвался?

Они посмотрели наверх. Выше шла абсолютно гладкая вертикальная стена, на которую и смотреть-то было страшно. Однако было видно только 10 - 12 метров этих скал. Что было дальше скрывалось за перегибом стены.

- Кстати, - спросил Володя, - что он тебе шептал в больнице? Когда отвел в сторону?

- А, - ответил Саша, - пустяки разные. - Саша даже рукой махнул, будто муху отгонял. - Я полезу сейчас. У нас еще куча времени.

- Как ты себя чувствуешь? - спросил Володя.

- Я свеж! - резко ответил Саша. - Я даже верю, что стою у стены, о которой мечтал годы. Сделаю эту гору и буду заниматься архитектурой до пенсии.

Он стоял и массировал фаланги пальцев и кисть правой руки, когда-то переломанную камнем на стене пика Аламедин. Снизу, из-за перегиба скалы, из глубины голубой несусветной пропасти, на дне которой на мятой бумаге ледников еще умирали последние утренние туманы, показалась голова в канареечной маске с козырьком, из-под которого виднелись два голубых веселых глаза и клок соломенных, коротко стриженных волос, - Лида.

- Чего вы там? - спросила она, начав принимать поднимавшегося снизу Руслана, страхуя его и выбирая веревку. - "Зеркало", что ли? - еще раз спросила она.

- Оно, - ответил Володя. Они с Сашей все еще смотрели вверх, стояли неподвижно. Подошел и Руслан. Едва его крепкая голова, посаженная на короткой шее, показалась над скалами, он спросил:

- Что? "Зеркало"?

Ему никто не ответил. Все стояли и смотрели вверх...

Обвешанный, как старьевщик, всяким альпинистским скарбом - связками крючьев, лесенками, репшнурами, карабинами, Саша начал подъем. Он лез вдоль хорошо просматривающейся трещины, быстро обрабатывая ее, загоняя в щели то деревянные клинья, то крючья. Снизу внимательно страховал Володя. Все это было достаточно сложно, но и достаточно обычно. Иногда Саша встречал старые крючья - год назад здесь шел Сеня Чертынский. Крючья прочно сидели в стене, но Саша не пользовался ими - бил свои. Иногда снизу спрашивал Володя: "Как там?" Саша отвечал: "Нормально". Вот и весь разговор. Наконец и нижняя площадка и стоявшие на ней скрылись, и перед Сашей предстала настоящая стена "зеркала" - уходящие ввысь гладкие и отполированные, блестящие под солнцем скалы, над которыми нависали "балконы". Их галереи, состоявшие из трехметровых потолков, казалось, вот-вот рухнут вниз. Печально, но и трещина вскоре кончилась. Саша, повиснув на стременах, внимательно разглядывал стену.

"Где же сорвался Сеня? - подумал он. - Выше не видно никаких следов его работы... Как он говорил: "Увидишь, мимо не пройдешь". Почему эти слова все время вертятся у меня в голове? "Увидишь, мимо не пройдешь". Ладно. Поработаем-ка правой рукой. Ничего, никаких зацепок. Спокойно. Вот крохотная. Сколько я смогу на ней провисеть? Десять секунд, не больше. Дальше что? Использую нижний крюк как опору для ноги. А если крюк не выдержит? Переломы будут такие же, как у Сени... В лучшем случае. В самом лучшем. Ну, попробуем. Десять секунд - огромное время".

- Володя! - крикнул Саша невидимому партнеру. - Ты держишь?

- Держу! - закричал снизу капитан.

Стена медленно пошла вниз перед самыми глазами. Правая рука, уже истерзанная восхождением, вся в ранках и ссадинах. Кончики пальцев держатся за крохотную зацепку. Нога вышла из стремени, оперлась на крюк. Тело подалось -вверх. Девая рука стала лихорадочно шарить по скале. Есть! Нечто вроде лунки. И для ноги кое-что нашлось! Ноги встали в распор... Саша пошел дальше.

"Да, - лихорадочно думал он. - Сеня здесь прошел свободным лазанием. Молодец! Хорошо бы мне сойти с крюка. Две-три минуты он еще выдержит. С гарантией. Дальше гарантия кончится... Что же под левой ногой? Вернем-ка ее на место. Ну, рискни, рискни освободить руку... О! Зацепка, зацепка, родная, хорошая..."

Снова перед самыми глазами стена поплыла вниз. Саша выжался, встал на крошечную полку. Открылась маленькая, сантиметра в два, щелочка в стене. Крюк туда, крюк! Карабин на него. Веревка. Все!

- Капитан! - крикнул Саша вниз. - Иди, я тебя приму!

Вскоре показался Володя. Едва высунувшись из-за перегиба, он остановился, оглядывая открывшуюся картину стены.

- Красота! - мрачно сказал он. - Есть на что поглядеть. Ты там хорошо стоишь?

- Одна нога хорошо, - ответил Саша.

Володя вскоре подошел к нему, помог организовать надежную страховку, сам устроился неплохо.

- А что, от Сени есть какие-то следы здесь?

- Не видел, - ответил Саша. - Если он и шел здесь, то свободным лазанием.

- Молодец, - с осуждением сказал Володя. Саша снова двинулся вверх. После пятнадцати метров предельной работы он подошел под нависающий потолком карниз.

- Капитан! - крикнул Саша. - Сенька-то был здесь! Вот его крючья.

- Хорошо, - ответил Володя, - но ты на них не надейся, бей свои.

Саша на двух лесенках уже висел под карнизом. Он, полностью находясь в воздухе, ловко работал репшнурами, крючьями, лесенками и в итоге довольно быстро пролез эти три метра нависающих скал. От карниза снова шла вертикальная стена, и Саша стал по ней подниматься и вскоре скрылся. Володя стоял на страховке. Веревка, которая медленно ползла вверх, повисла неподвижно и больше не шевелилась. Тут Володя посмотрел в. первый раз на часы и увидел, что они почти полдня лезут по "зеркалу". Вдоль стены прохаживался слабый, но резкий ветерок. Тени стали удаляться. Веревка не двигалась.

- Саш, ты чего там? - крикнул Володя.

Ответа не последовало.

- Саш!

- Я слышу, - ответил Саша. - Не мешай.

Володя напряженно смотрел вверх. Что там увидел Саша - он не знал. Знал только, что в любую секунду оттуда, из-за нависшего над ним потолка скал, мог неожиданно вылететь Саша, и долг капитана заключался в том, чтобы ежесекундно быть готовым остановить его падение. Ничего не происходило. Краем глаза капитан видел, что ниже, уже по обработанному маршруту, поднимаются Лида и Руслан. Веревка, крепко зажатая в руках капитана, была совершенно неподвижна.

... Между тем Саша висел на двух лесенках и просто не знал, что ему делать. Перед ним вверх снова уходили совершенно гладкие вертикальные скалы, и что-то не было видно ни одной зацепочки, ни одного намека на зацепку. Стена была монолитная, гладкая, словно броневая плита. Правда, правее шла довольно длинная трещина, вдоль которой можно было уверенно подниматься. Но путь к этой трещине преграждал длинный вертикальный колодец с отдающими глазурью тонкими пленками черного натечного льда. Пройти этот колодец и даже подойти к нему, как понимал Саша, было просто невозможно.

Прямо перед ним и было то самое место, где сорвался Сеня, о котором он говорил: "Увидишь, мимо не пройдешь". Было ясно видно, куда он бил один крюк, как этот крюк вырвался, когда Сеня, очевидно, встал на него. Рядом торчал другой, покосившийся крюк с висящим на нем титановым карабином, Это уже оставили в спешке ребята из его команды, когда снимали Сеню. Сколько он проболтался в воздухе с двумя переломанными коленями? Этого он тогда в больнице не говорил. Только твердил, усмехаясь: "Увидишь, мимо не пройдешь".

"Он разозлился, - подумал Саша, - разозлился и стал нервничать. Или просто испугался. Нет, Сеня скорее разозлился, он не из пугливых. Что же делать? Это моя последняя спортивная гора. Мне уже 36... Ладно. Что же делал Семен? Он рискнул отжаться на крюке. Надеялся, что выше за что-то ухватится. Не вышло. Прижался к скале, крюк стал выходить из трещины... Я, между прочим, тоже держусь на крючьях. Правда, на трех. Один - надежный. Ну так что же я вишу? Жду срыва? До темноты еще часа три... Ладно, какие есть варианты? Ни одного. Что же тогда здесь стоять? Но ведь была какая-то мыслишка в ту секунду, когда я впервые увидел эту стену и колодец. Безумие. Вон там, на той стороне колодца, под самой трещиной торчат три скальных пальца. До них метров десять. Если накинуть на них... Нет, это безумие. У меня осталось после карниза три шлямбурных крюка... Если накинуть на них петлю. И уйти маятником вниз. Накинуть петлю. Какой-то ковбойский альпинизм..."

- Саша! - донеслось снизу.

- Я думаю, - ответил Саша.

- Ты думаешь уже полчаса. Подойти к тебе?

- Нет. Тут нет места для тебя.

... Саша не чувствовал времени, но когда он сочинил на конце веревки целую систему петель, узлов-колец, он увидел, что холодеющее солнце, склонявшееся к закату, теперь прожекторно бьет вдоль стены, и при таком освещении даже спичка дала бы тень длиной в столб. Ведь монолит, получивший в свое время справедливое название "зеркало", был залит ровным оранжевым светом, как старой запекшейся кровью, и на всей стене не было ни бугорочка, ни углубления, ни трещинки, ни полочки. Лишь в стороне чернел вертикальный, словно проведенный по линейке, провал колодца...

- "Брошу десять раз! - подумал Саша. - Нет, пятнадцать! Когда-то этим приемом пользовался знаменитый Вальтер Бонатти, когда в одиночку лез на стену Пти-Дрю. Если не зацеплюсь уйду... Нет, нет!!! Я не должен допускать такой мысли! Это мой последний шанс. Последний..."

Первый бросок. Второй. Третий. Пятый. Зацепилась. Саша осторожно потянул на себя веревку... Держится. Дернул. Соскочила. О, боже! Саша прислонился каской к стене, отдышался. Шесть. Семь. На седьмом броске веревку заклинило.

"Седьмой - удача! - подумал Саша - Счастливое число. Семь. Резко дергаю - не соскакивает. Тяну - держится... Ну не обманывай себя, не обманывай! Я направляю усилия по горизонтали, а когда я повисну на этих качелях, усилие будет направлено вниз. Ну?!"

Казалось, что веревка зацепилась надежно. Черная, чуть колышущаяся тень от нее перерезала угольной полосой оранжевую стену, уходившую ниже, там, где Саша прошел "балкон" в вечереющую преисподнюю.

- Капитан! - закричал Саша. - Дай мне метров пятнадцать слабины. У меня маятник. Володя ответил не сразу.

- Ты подумал?! - крикнул он снизу.

- Да!!!

Какая там была мимика на лице капитана, Саша, конечно, не видел. Он просто почувствовал, что веревка пошла, и стал выбирать слабину, одновременно держа в натяг конец, зацепившийся за скальные пальца под вертикальным колодцем. Наконец все было готово. И тянуть с этим больше нельзя - ни повода нет, ни причины.

- Ты держишь?! - крикнул Саша вниз, крикнул так, что самому стало страшно.

- Держу, - ответил капитан, ответил спокойно, сдержанно, твердо...

Спартак доел банку фасоли в томате и ложкой выскребал остатки, Марат валялся на спальном мешке и глядел в небо.

- Ю ар рэди? - спросил Спартак. - Уэр из зе инглиш бук?

- Ты - хуже всех, - сказал Марат. - Хуже даже нашего физкультурника.

- Оскорбления являются для настоящего педагога только комплиментом. На первом этапе обучения, - ответил Спартак. Давай сюда учебник. Марат нехотя на четвереньках полез, достал из-под камня учебник. Улегся на мешок, раскрыл книгу и лениво произнес:

- Лессон намбор ту.

- Прими, пожалуйста, другую позу, - сказал Спартак. Вообще, иди сюда с учебником. Дай-ка его мне.

Марат подошел.

- Я - сам, - сказал он, не выпуская книги из руки.

- Дай книгу, я сказал!

- Ну не все ли равно?

- Да что это такое? - возмутился Спартак. Он выхватил учебник из рук Марата.

- Пятнадцатая страница, - быстро сказал Марат.

- Знаю, - буркнул Спартак. Он раскрыл книгу и на первой внутренней обложке обнаружил радиограмму. Прочел.

- Ну, спасибо, Марат! - сказал он. - Спасибо, курсант!

- У капитана есть мечта! - воскликнул Марат. - Мечта, ты понимаешь, мечта! Если мы передадим это наверх, мы отберем у них мечту!

- Я думал, ты - молодой, - сказал Спартак, - а ты - просто маленький.

- Ну, я пошел, - сказал сам себе Саша и оттолкнулся от скалы. Он стал падать, но никакой жизни собственной не пролетело перед его странно затуманившимся взором. В этот короткий миг он будто выскочил из своего собственного тела и как бы со стороны увидел себя летящим вдоль освещенной закатным солнцем отвесной стены, а в голове - вот уж ни к селу ни к городу! пронеслось короткое грязное ругательство, которое интеллигентный Саша сроду не употреблял, даже когда ругался до истерики с прорабами. За этим неожиданным словом возникла щемящая, бессловесная, исключительно жалостная мысль: "Я падаю". "Я падаю!" Однако его дернуло в обвязке так, что чуть не хрустнули ребра. Повис. Удача.

Володя снизу увидел, как вылетели из-за "балкона" Сашины ноги, и теперь они уже болтаются в стороне. Значит, маятник удался. Саша не стал ждать, он тут же начал подъем по этой веревке, используя специальные зажимы.

Вот он на полпути. Вот уже под самыми скальными пальцами. Сердце бьется почти что в горле. Дыхания нет. Взялся за эти самые скальные пальцы. За ними оказалась площадка, небольшая, но встать можно двумя ногами. В это счастье просто не верилось. Силы оставили Сашу. Он сел на корточки, бессмысленно тер рукой лицо. Но тут же разозлился на себя. Это было малодушие. Сначала он должен был забить крюк. Это главное. Все остальное - потом. Он стал бить его в хорошую трещину, и длинное лезвие крюка типа "Л" уходило вглубь скалы, повторяя там, во тьме, все ее трещины, поворотики, изгибы. Крюк звенел, пел, и лучше этого звука не могло быть ничего. Саша бил этот крюк и знал, что этот звук скажет больше любых других слов капитану все, что нужно, знал, что "зеркало" уже практически пройдено, знал, что жизнь в альпинизме он прожил недаром. И только когда он пристегнулся к крюку, он расслабился и крикнул вниз громко, сколько было мочи:

- Вова! Есть в жизни счастье!!

По стене рядом с ним шла вода, тонкий слой воды, толщиной с лист бумаги. Саша прильнул к скале и пил эту воду, словно целовал гору...